Первые годы развития советской вычислительной техники

Масса интересных фактов и деталей, хоть и шаражками веет за версту. БЭСМ чуть не угробили.

* * *

И.А. Крайнева, Н.А. Черемных

Беседа А.П. Ершова с М.А. Лаврентьевым 26 октября 1967 г.

19 апреля исполняется 85 лет со дня рождения академика Андрея Петровича Ершова (1931 – 1988). Роль Ершова в становлении и развитии программирования в нашей стране трудно переоценить. Под его руководством и при непосредственном участии были разработаны трансляторы с алголоподобного языка Альфа для целого ряда отечественных вычислительных машин, реализована первая в стране система разделения времени, многие другие программные системы. Ершову принадлежит известный лозунг «программирование – вторая грамотность», он был одним из авторов первого учебника по информатике для средней школы. В архиве А.П. Ершова сохранилось множество документов, освещающих творческий путь учёного, с ними можно познакомиться в Интернете http://ershov.iis.nsk.su/.

В дни памяти выдающегося ученого мы предлагаем вашему вниманию запись интервью А.П. Ершова с Председателем Сибирского отделения АН СССР академиком М.А. Лаврентьевым[1]. Беседа состоялась в октябре 1967 года. Хотя факты, в ней приведённые, впоследствии были неоднократно опубликованы в разных мемуарных источниках, эта беседа интересна своим неформальным характером, а живые детали дают представление о стиле общения выдающегося учёного с его молодым коллегой. Рукописный вариант интервью хранится в архиве Ершова http://ershov-arc.iis.nsk.su. Подготовила документ к публикации научный сотрудник Института систем информатики им. А.П. Ершова, кандидат исторических наук Ирина Александровна Крайнева, комментарии И.А. Крайневой и Н.А. Черемных.

Вопросы М.А. Лаврентьеву:

• Кто или что натолкнуло Вас на упоминание вычислительной техники в докладе юбилейной сессии АН в 1947 г.?
• От кого Вы узнали об американских работах в области цифровой вычислительной техники?
• Когда на развитие вычислительной техники повлияли разработка атомных и ракетных проблем?
• Удельный вес: 1. Атомщики, 2. Ракетчики, 3. Самолетостроители, 4. Конструкторы.
• Ваши мотивы согласиться директорствовать в ИТМ. Как это связано с переездом в Москву.
• При первом знакомстве с Паршиным, кто был начальником ГАУ?
• Чем объясняется секретность разработок ЭВМ? Кто оценил принципиальную новизну этого направления?

Это было не просто развитие. Это была борьба.

В 1947 г. состоялась юбилейная сессия Академии наук в честь 30-летия советской власти. На этой сессии мне было поручено сделать доклад о советской математике за 30 лет. В конце своего доклада я говорил о вычислительной математике и, в частности, сказал, что нам надо быстрее развивать вычислительные средства. Мы в этом деле отстаем от Запада.

Однако принимать решения о развитии вычислительной техники, особенно цифровой, было нелегко. В то время всё приборостроение было в руках Паршина[2]. Это был своеобразный человек. Моё первое знакомство с ним относится к военному времени. В Математическом институте был комплекс счётно-аналитических машин – табулятор, сортировка и т. п. Работали они плохо, потому что не было хороших механиков. Стали подыскивать людей, но видим, что они все в разгоне: кто в Пензе, кто ещё где-то. А сделано было это по приказу Паршина. Ну, мы с Иваном Матвеевичем[3] собрались к нему, чтобы этих людей нам передать. Он сразу: «Зачем это вам?». Мы напираем, что у нас есть важный заказ от ГАУ[4] по баллистике. Он тут же снимает трубку, звонит начальнику ГАУ: в то время ... был начальником. «Привет! – говорит. – Тут у меня академики сидят. Чего это они тебе считают?». Отношение его к нашим потребностям было скептическим. «Вот, – говорит он, – когда мне надо было решить задачу, я взял 500 студентов, посадил их, дал каждому формулы, и всё сделали в два дня. А вы говорите – машины»!». Вот на таком уровне сначала решались все вопросы.

Другим трудным моментом была борьба со специалистами по электронным интеграторам и дифференциальным анализаторам. Специалистами по этому делу были академик Бруевич[5], Кобринский[6] и Гутенмахер[7]. Ну, они сначала цифровую технику не признавали. Вот, говорят, электроинтеграторы и дифференциальные анализаторы сделают вам все задачи, и прежде всего – самые сложные дифференциальные уравнения. Бруевич был первым директором Института точной механики. Паршин им дал рабочие площади на территории 2-го Московского часового завода.

Ну, время идёт. Вскоре после доклада стали эти вопросы обсуждаться на высоком уровне. И сразу – борьба между цифровой и аналоговой техникой. Бруевич, Кобринский, Паршин – за аналоговую, а Келдыш[8], Панов[9] и я – за цифровую. Они никак не сдавали своих позиций. Когда было одно из решающих совещаний, они надеялись привлечь на свою сторону Канторовича. Его вызвали из Ленинграда, оплатили ему проезд. Он опоздал и пришёл на совещание, когда дискуссия была уже в разгаре. Он был свеж, и как развивалась дискуссия, не знал. Они с надеждой его спрашивают, а он сходу – конечно, цифровая техника. Ну, был конфуз для них большой.

В общем, приняли решение делать два типа машин – аналоговые и цифровые. Издали специальное постановление Совмина. Усилили ИТМ[10]. Добавили 200 ставок к 120 имевшимся, постановили строить новое здание. Сделали меня директором[11]. Лебедеву[12] квартиру [в Москве] не дали. Бруевич остался в институте заведовать отделом.

В это время работы по дискретным вычислительным машинам уже были начаты в СССР – на Украине, у Лебедева. Он в это время был директором Энергетического института. Мы с ним были, когда я жил на Украине, соседями по площадке. Я в то время был директором Математического института и уже начал заниматься [атомным] взрывом. А он заинтересовался цифровой электронной вычислительной техникой. Ну, а размещать всё это было негде. Вот тогда-то мы и решили с ним обосноваться в Феофании. Там когда-то был монастырь и монастырская гостиница. После революции монахов выгнали, а в гостинице сделали сумасшедший дом. Когда пришли немцы, они сожгли сумасшедший дом вместе с его обитателями. Так и стояла коробка со времени войны. Мы с Лебедевым на паях её отремонтировали и начали свои дела. Там и была сделана первая в СССР электронная счётная машина, МЭСМ.

Ну, так вот, начал я директорствовать в Москве. Обстановка была сложная. Все враги остались, за каждым шагом следили и докладывали. Я сделал такой опыт. Написал приказ: академику Бруевичу за нарушение трудовой дисциплины, за опоздание на работу объявить выговор. Отдал секретарше напечатать и говорю «никому не показывать, я ещё подумаю». Наутро мне звонит Сергей Иванович Вавилов[13]: «Голубчик, да разве можно так? Что же это вы академику выговор выносите?» Ну, на следующий день я с секретаршей уже расстался. Однако обстановка сохранилась. Шпионили и пакостили по-прежнему.

Правда, нашёл я к ним ключ. У меня был учёным секретарем Карпов, я его привез с собой из Киева. Он и подсказал, что делать. Посмотрели мы планы работ Кобринского. Рапортует – всё хорошо, всё успешно, а когда посмотрели отчёты и планы за несколько лет подряд, видим – из года в год одно и то же, сделанные вещи вписываются в новый план. Ну, это сразу обсудили и за срыв планов, за очковтирательство увольняем с работы. Он в районный суд обжаловал – суд восстановил. Дошло дело до городского. Бруевич надел все свои регалии, пришел в горсуд, суд восстановил. Пришлось заниматься Верховному суду РСФСР. Бруевич снова надел свои регалии, пришёл в суд, и суд опять восстановил. Однако когда делом занялся Верховный суд СССР, то там все регалии уже не помогли, и решение директора оставили в силе. Ну, а вскоре и Бруевич ушёл.

Стало полегче, однако дело двигалось плохо. Тормозили и мешали по-всякому и многие. Новое здание. Оно было жизненно необходимо. Рядом институт Бардину[14] строили – он вице-президент, там стройка кипит. А у нас никакого прогресса. Срок строительства был год, но было очевидно, что и через год мы ничего не будем иметь.

Тогда я взял и написал письмо в ЦК, Хрущеву. О вычислительной технике он кое-что уже знал. Показывали ему, военным, Гречко[15], там ещё – на Украине, в Феофании. В письме было сказано, что если хотите иметь вычислительную технику, то надо выполнить 6 пунктов. Там среди прочего было: 1) оклады, 2) 200 ставок, 3) жилье – 15 квартир, 4) здание не за год, а за 6 месяцев, 5) Лебедева немедленно в Москву (там у него МЭСМ уже задышала) и что-то там ещё.

Через некоторое время вызывают меня в Госплан. Там я вижу своё письмо. Все, кто имел отношение к поднимаемым вопросам, отказали: Вавилов, Министерство финансов, Паршин – словом, все. Но как заключение – резолюция Булганина[16], которая требует обеспечить всё, что надо.

Ну, после этого начали меня прощупывать. Помню, уже в 12 часов ночи звонок. Звонит Лоскутов, помощник Паршина (он сейчас в Госплане работает, вычислительной техникой занимается), говорит, что Паршин беседовать будет. Я жду у телефона – никого нет. Я кладу трубку, ложусь спать. Вдруг опять звонок. Паршин не то, что поговорить, приглашает прямо сейчас к нему на дачу, через несколько минут. Я одеваюсь, жена в панике: время, сами знаете, какое тогда было. Я её утешаю, а самому неспокойно. Спускаюсь вниз, а там уже машина. Паршин посадил Лоскутова вперед, сам стекло задвинул, чтобы не слышно было разговора. «Давай съездим на дачу. Солёненького, капустки захотелось!» Потом, помолчав, добавил: «Ну, ты силён, прыткий!». Доехали мы уже до Минского шоссе, выезжаем за город. Он спрашивает, показывая на Лоскутова: «Слушай, давай его бросим, высадим из машины». Я говорю: «Зачем? Да и идти далеко». А он: «Ничего, добежит. Ты же знаешь, как его зовут? Кляксой! Это дело вот как было. Принесли мне личные дела врагов народа. Я их подписывал, а на дело этого Лоскутова кляксу посадил. Ну, неудобно в инстанции дело с кляксой посылать, я его и отложил. Вот он и сидит сейчас в машине, а тех, других, уже нет»,– он махнул рукой.

Да, это был непростой человек, колоссальной амбиции. Заходя к нам в институт, он говорил: «Вы хоть делайте, хоть не делайте, а я всё равно сделаю. А вы теорию, теорию двигайте. Она ещё к тому же для начальства полезна. Такое хорошее впечатление на начальство формула производит, если её показать. Так что вы давайте теорию».

Ну и делал он «Стрелу». Это тоже была борьба не на жизнь, а на смерть. У них Лесечко[17], Базилевский[18] этим занимались. Так они блокировали БЭСМ как только могли. Начать хоть с ламп. Нам надо было 20 тысяч ламп. А они на всю Академию 5 тысяч ламп в год отпускают. Мы туда-сюда, потом сообразили. Идём прямо к радиотехникам, говорим, ну как, заедает вас военная приёмка? Ой, отвечают, не говорите, совсем зашиваемся – как их проверять? Только с этим и возимся. А мы говорим: давайте с вами договоримся, вы нам создайте оборотный фонд в 20 тысяч ламп, мы их будем ставить, записывать режимы, все данные вам сообщим. Ну, они только рады, заключили договор о сотрудничестве, стали мы с лампами. Паршин бушует: «Г-ки! Эти вшивые академики вас обштопают!».

А эта история с памятью! БЭСМ была спроектирована на 8 тысяч оп/сек на ЭЛТ. А они нам их просто не дали. Наши вывернулись, сделали память на ртутных трубках. Но это память медленная, тянет время. С ней машина давала только 1000 оп/сек. А «Стрела» – 2 тысячи. Ну, первая приёмка и распорядилась выпускать «Стрелу», а БЭСМ закрыть, институт реорганизовать. Келдыш[19] тоже ставку на «Стрелу» сделал. Но тут они палку перегнули. Я уже к этому времени в почтовом ящике работал[20]. Сами же келдышевские ребята в то время на БЭСМ работали, не хватало им «Стрелы». Ну, поднялся скандал в Средмаше[21], добились они, чтобы назначили вторую приёмку с новой памятью. А там уже БЭСМ себя показала, и ИТМ сохранился как институт.

Примечания.

1. Михаил Алексеевич Лаврентьев (1900–1980) – академик, специалист в области математики и механики. Он участвовал в работах по созданию отечественного атомного оружия, основал школу по народнохозяйственному использованию взрыва, стоял у истоков разработки первых советских ЭВМ. С 1935 по 1960 г. М.А. Лаврентьев руководил Отделом теории функций Математического института им. Стеклова. В 1939–1941 г. и 1945–1948 г. – директор Института математики Академии наук УССР в Киеве. В 1950–1953 годах – директор ИТМиВТ. В 1957 г. возглавил Сибирское отделение АН СССР.

2. Пётр Иванович Паршин (1899–1970) – советский государственный деятель. Генерал-полковник инженерно-технической службы (1944). Возглавлял Министерство машиностроения и приборостроения СССР (1946–1956, с перерывом с марта 1953 по апрель 1954).

3. Иван Матвеевич Виноградов (1891–1983) – академик, с 1934 года директор Математического института имени В.А. Стеклова, (с перерывом с октября 1941 по февраль 1944, когда институт возглавлял С.Л. Соболев).

4. ГАУ – Главное артиллерийское управление. В это время его возглавлял генерал-полковник артиллерии М.И. Неделин (1948–1950).

5. Николай Григорьевич Буевич (1896–1987) – академик, один из создателей теории точности и надёжности машин и приборов. Был первым директором ИТМиВТ (1948–1950).

6. Натан Ефимович Кобринский (1910–1985) в 1948 г. исполнял обязанности заместителя директора только что созданного ИТМиВТ, в дальнейшем преподавал, участвовал в разработке концепции Единой государственной сети вычислительных центров (ЕГСВЦ).

7. Лев Израилевич Гутенмахер (1908–1981) – советский математик и кибернетик, специалист в области электрического моделирования. В 1048–1956 г. руководил Лабораторией электромоделирования в ИТМиВТ

8. Академик Мстислав Всеволодович Келдыш руководил работами по созданию советских ЭВМ для расчётов по атомной и ракетно-космической тематике

9. Дмитрий Юрьевич Панов (1904–1975) – доктор технических наук, один из основателей Физтеха, в 1950–1952 годах – заместитель директора ИТМиВТ

10. Имеется в виду Институт точной механики и вычислительной техники АН СССР (ИТМиВТ).

11. М.А. Лаврентьев возглавлял ИТМиВТ в 1950–1953 годах

12. Сергей Алексеевич Лебедев (1902–1974) – один из основоположников советской вычислительной техники, с 1954 г. – директор ИТМиВТ

13. Президент Академии наук СССР (1945–1951)

14. Иван Павлович Бардин – металлург, вице-президент АН СССР, директор Института металлургии и металловедения

15. Андрей Антонович Гречко в то время был первым заместителем Министра обороны СССР

16.Николай Александрович Булганин (1895–1975) – советский государственный деятель. В 1953–55 гг. был Министром обороны, в 1947–49 гг. Министр вооружённых сил СССР.

17. Михаил Авксентьевич Лесечко (1909–1984) в 1948–54 годах – директор и начальник специального конструкторского бюро Московского завода счётно-аналитических машин, затем первый заместитель Министра и Министр приборостроения и средств автоматизации СССР в 1956–1957 гг. На заводе САМ изготавливалась ЭВМ «Стрела»

18. Юрий Яковлевич Базилевский (1912– 1983) – главный конструктор ЭВМ «Стрела», которая была разработана в СКБ-245, г. Москва (c 1958 года это НИИ электронных математических машин – НИЭМ, с 1968 года – НИЦЭВТ).

19. Академик М.В. Келдыш руководил работами по созданию советских ЭВМ для расчётов по атомной и ракетно-космической тематике.

20. С мая 1953 г. М.А. Лаврентьев – заместитель научного руководителя КБ-11 (Арзамас-16, нынче – Саров).

21. Министерство среднего машиностроения было создано в 1953 г. для управления атомной отраслью промышленности.

Источник